Немедленно уйти!

Первая пуговица.

Он стоял, как парализованный.

Вторая пуговица.

Вот сейчас, прямо сейчас – уйти!!!

Третья пуговица.

Кис схватил Майю за запястья, сильно сжал. Она подняла к нему лицо, полное мольбы. Кис молча откинул ее руки и вышел из комнаты. Майя осталась стоять на коленях, посредине, одна, глядя в пол.

У него снова разрывалось сердце.

Проклятье!

О сне и речи быть не могло. Майя виделась ему так, как он оставил ее: полуобнаженную, на коленях, с опущенной головой, рассыпанными по плечам волосами, прямо Мария Магдалина – смиренная и униженная. Униженная им. Он испытывал стыд – никогда еще не приходилось ему унижать женщину. И жалость. Два эти чувства каким-то неведомым образом переплавлялись в другое, которому он не хотел даже подбирать слова. Но оно лезло само: желание. Образ этой смиренной грешницы, униженной им, распалял его, раскалял его до умопомрачения.

Остаток ночи он думал о давней истории с женой, о ее измене. До него вдруг сейчас дошло все то, что он упустил раньше: сначала ее легкую отрешенность, бродячую улыбку, некстати появлявшуюся на губах, – тогда он не догадался, совсем не догадался, что это вестник надвигающейся любви, другой любви, не к нему… Тогда она еще была нежна с ним по ночам, она еще продолжала любить его, уже начиная любить другого… Потом ее отчуждение, холодность, попытки избежать близости с ним… И тогда он тоже ничего не понял, ничего. Мог ли он ее остановить? Нужно ли было ее останавливать? Или просто надо было самому все осознать и сказать: иди. Иди к нему, раз уж так вышло… Но он не понял, не заметил, не догадался.

Потом – воспринял как предательство. Они все скрыли от него – она и его лучший друг, Славка. Тогда Алексей был однозначно уверен в своей правоте: они должны были прийти к нему и сказать прямо: так, мол, и так.

А вот теперь… Теперь вдруг ему показалось, что он понимает: это было невозможно. Чтобы сказать ему, они должны были быть уверены в своих отношениях. А отношениям нужно время. Вот не может же он сам сказать сейчас Александре: ты знаешь, так вышло, я тут немножко увлекся одной девчонкой… Нет, конечно, нет! Собственно, говорить-то не о чем. А когда и если он сочтет, что есть о чем говорить, то для Александры это будет поздно. Она уже не простит. Она расценит как предательство. Точно так же, как в свое время Кис.

Но только этого никогда не будет. Он этого не допустит. Он сумел уйти сегодня. И так будет и дальше, как Колобок: я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от Майи уйду…

Да, уйду.

* * *

Он встал поздно, больной и хмурый – бессонные ночи давали себя знать. Майя уже примеряла парик.

– Ну как, хороша я?

Она была лучезарна, никаких следов обиды или гнева за его бесцеремонность, которой он казнился всю ночь.

Кис деловито осмотрел все причиндалы. Парик был очень хорошего качества, светлый шатен, стрижка «каре»; темно-зеленая юбка до колен, короткий пиджачок того же цвета, простые кремовые босоножки на маленьком каблуке. Майя уже успела изменить макияж, придав рукам и лицу цвет легкого загара, помада с оттенком рябины, зеленоватые легкие тени. До того она почти не пользовалась косметикой, кроме туши для ресниц и легкой розовой, почти натуральной помады, и ныне этот макияж вкупе с одеждой и париком взрослил ее лет на пять и к тому же простил, придавая ей куда более скромный образ начинающей деловой женщины.

Алексей счел, что маскарад вполне удался. Майя, весьма довольная его похвалой, удалилась к себе в комнату собираться.

Однако через минуту Кис вежливо постучал в ее дверь. Майя открыла.

– Вы договорились с Борисом? – спросил он ее.

– Не могу его застать, – беспечно пожала она плечами. – Не отвечает.

– А как вы вообще условились?

– Что я позвоню и скажу, когда смогу прийти.

– Так звоните каждые пятнадцать минут!

Алексей счел рискованным брать машину – ни свою, ни Майину. Их номерами могла располагать не только милиция, но и те, кто охотится за Майей. А посты ГИБДД – они, за редким исключением, готовы услужить тем, кто готов платить за услуги…

Он вытащил из своей «Нивы» портфель, сложил в него кое-какие мелочи, запихнул туда же сумочку киллера со всеми его причиндалами, оба трофейных пистолета и мобильный телефон, который Веня сумел каким-то образом организовать для них. Кис не стал спрашивать, как именно: в Москву ли мотался для оформления или у знакомых одолжил – ему без разницы.

Майя собрала свои вещи в матерчатый рюкзачок, приобретенный Веней.

Кажется, все было готово.

Они стояли посреди гостиной, осматриваясь – ничего ли не забыли.

– Вы когда улетаете? – невозмутимо спросил Кис у Вени.

– Куда? – опешил Веня.

– За границу.

– С чего вы взяли… И вообще, это не ваше дело!

– Ну-ну, – сказал Кис. – Только улетайте поскорее. Повторяю, вам здесь нельзя оставаться.

– Не пойму, как только я раньше жил без ваших советов!

Веня вывез их на своей машине и оставил на въезде в Москву, у метро «Алтуфьево». Первым делом Кис купил телефонную карту и направился к автомату, пока Майя набирала на их новом сотовом телефон Бориски.

Домашний номер Александры не отвечал. На ее мобильный он звонить не стал: где она, с кем, в чьем присутствии будет говорить?

Он с тяжелым сердцем повесил трубку. И с чувством вины. Он не стал разбираться, откуда оно, это чувство: некогда. Может, потом… Сейчас есть срочное дело: Бориска.

Однако телефон Бориски, по которому Майя, посматривая на спину Киса в автомате и нервно постукивая ножкой об асфальт, исправно звонила без остановки, по-прежнему не отвечал.

Кис взял у нее аппарат: «Диктуйте номер!»

– Я, по-вашему, не в состоянии сама правильно набрать? – обиделась Майя.

– Диктуйте!

Но чуда не произошло, и в руках Алексея автоответчик продекламировал все тот же унылый и безликий текст. Зато теперь Алексей знал, который из трех номеров принадлежал Бориске.

– Адрес его помните?

– Если мы играем супружескую пару, то придется вам напрячься и перейти на «ты», – заметила Майя.

Алексей вздохнул. Маленькая бестия была права.

– Так помните?

– Зрительно. Это в Черемушках.

– Едем, – сказал Алексей и направился к метро.

– На метро-о? – капризно удивилась Майя.

– Если вас… тебя не устраивает, тогда на такси, – проворчал Кис. – Деньги у тебя есть?

– Имеются.

– Прекрасно. У меня нет. Я на телевидение шел, а не в заложники. Так что вы меня берете на содержание.